Благодаря удачному стечению обстоятельств в Нотр Дам я попала очень ранним утром за час или два до воскресной мессы. Без туристов, без гомона голосов на всех языках мира, без эха шагов и пёстрого, раздражающего мельтешения.
Пустой, спокойный, величественный. Сначала неживой и мрачный, давящий своей громадой и значимостью, а потом сквозь цветные витражи ударило солнце, и собор ожил. Где-то наверху распевалась хористка, и благодаря безупречной акустике чистое сопрано заполняло всё пространство. Свет и звук обволакивали и выметали всё наносное и лишнее.
Ещё никогда я не была так близко и пониманию и переживанию красоты. Я стояла посреди всего этого и плакала, потому что невозможно одному маленькому сердцу вынести столько красоты.
Больше я никогда не возвращалась в Нотр Дам, хотя была в Париже ещё много раз.